UFC бокс Джо Фрейзер Максим Дадашев Бокс/MMA/UFC
Опыт Алексея Сафонова.
Боец никогда не сдается. Таковой образ вначале приклеен ко всем, кто выходит в ринг либо октагон. Потому почти все считают недопустимым сдачу от болевого либо удушающего (лучше сломать локоть либо уснуть, но не постучать на очах публики!); и вправду почти все лучше умрут, чем откажутся выходить на последующий раунд.
Единственный, кто способен защитить спортсмена – его тренер. Но конкретно тут происходит развилка, которая припоминает, что тренер – это человек, который должен гнать вперед, мотивировать и отыскивать в бойце доп силы.
45 годов назад минутный перерыв меж 14-м и 15-м раундом дозволил Мохаммеду Али выиграть трилогию у Джо Фрейзера. Годом ранее минутный перерыв стал крайним в жизни Максима Дадашева. Недельку вспять секундант Роберт Драйсдейл в перерыве не дозволял сдаться Максу Рохскопфу в UFC, хотя тот просил приостановить избиение.
Где эта грань? Она совершенно существует? И есть ли верное решение в таковых ситуациях?
Помню, что в собственном бою, который прошел в 2017-м на турнире Fight Nights Global я головой осознавал: мне нечего ловить во 2-м раунде опосля избиения в конце первого. Но вышел и через 10 секунд свалился. Потому с тренером Алексеем Ганненко и разберем сторону боев, которая для одних становится волевым триумфом, а для остальных – гибелью.
Что созодать, если боец просит приостановить бой, а секунданты гонят вперед?
Тренер – тот, кто на твою фразу «я сдох» отвечает «еще 2 повторения». Но секундант в боях – это все-же другое. Этот человек должен быть и другом, который понимает твой организм, и мотиватором.
Бои – экстремальная ситуация, там все ведут себя по-разному. Кто-то неадекватит и не может за себя отвечать: тогда выручает тренер. Кто-то от удара преобразуется в тряпку – одно дело пропустить на тренировке, а другое в поединке.
На самом деле, лишь раздельно взятый тандем боец-тренер понимает, когда можно продолжать, а когда пора сворачиваться. Неувязка в том, что на данной нам грани балансирует жизнь.
А еще все ситуации, в каких принимаются решения – различные. Полностью одичавшая произошла на UFC on ESPN 11, в ночь (то есть темное время суток) с 20 на 21 июня. Макс Рохскопф брал 1-ый раунд в бою с Остином Хаббардом, но во 2-м пропустил критически много. Перед решающим отрезком в поединке практически ничья, но на самом деле – полностью надломленный Рохскопф, который на сто процентов вымотан на физическом уровне, и перехвативший инициативу Хаббард, который уже навряд ли ее даст.
Тогда в углу Рохскопфа секундант Роберт Драйсдейл пробовал чувственно накачать бойца.
– Отлично, мы справимся, фаворит, – произнес Драйсдейл.
– Приостанови, – дал ответ Макс.
– Слушай, слушай.
– Приостанови.
– Ты можешь одолеть этого парня, Макс.
– Нет, я не могу.
– Ты побьешь его. Слушай меня.
– Приостанови.
– Нет, послушай.
– Роб, приостанови.
– Нет. Мы справимся, Макс. Хорошо?
– Нет, не справимся.
– Закончи это. Мы справимся. Отлично. Дыши, отдышись.
– Нет.
– Мы победим этого парня.
– Приостанови.
– Ты уверен, что хочешь окончить, Макс?
– Да. Я больше не желаю этого созодать.
– Нет. Мы справимся, Макс.
– Нет. Я нет.
– Закончи это. Ты гребаный фаворит. Хватай в клинч. Окончи раунд до конца, наработай очки. Хорошо?
– Приостанови.
– Залезай на него. Борись с ним. Мы справимся.
– Нет, я не могу. Остановите.
«Если боец не желает драться, а секундант принуждает, то нужно немедля останавливать. Боец берет на себя всю ответственность, он рискует здоровьем и вещественными благами. Не тренер, не спарринг-партнер, не кто-то еще. Если боец ощущает, что он не желает продолжать поединок либо с ним что-то не в порядке, необходимо заканчивать. ММА – страшный вид спорта.
Если секунданты молвят ему идти драться, и даже если он выигрывает бой, то гнать нужно таковых секундантов. Они не бойцы, они находятся не там. Они не могут принимать это решение. Подпись в договоре ставил спортсмен, ему позже подкармливать деток», – считает Ганненко.
Рохскпофа выручил человек из Атлетической комиссии штата Невада (NSAC), который узрел состояние бойца, уточнил его готовность и, услышав отрицательный ответ, снял его с боя. А в отношении секунданта уже инициировали расследование. Правда, Драйсдейл уверен, что все делал верно:
«Это работа тренера – подталкивать собственных бойцов на физическом уровне, на техническом уровне и морально. Я сделал свою работу, у меня нет сожалений. Я жду совершенства от собственных ребят, которых тренирую, поэтому что люблю их. У него не было суровых повреждений, и я ощущал, что ему просто нужна мотивация. Я бы ожидал конкретно этого от собственного тренера».
Но в данной нам ситуации он все-же неправ: положение бойца было томным и он сам не лицезрел методов (и сил) одолеть, а конкурент – на подъеме. Предстоящее продолжение – лишь завышенный риск похоронить спортсмена.
Что созодать, если боец желает продолжать, а секунданты лицезреют, что с него довольно?
Пример поведения Рохскопфа – редчайший. Обычно бойцы желают драться даже тогда, когда уже не соображают происходящего. Не претендую на статус опытнейшего бойца, но раз уж у меня был экспериментальный опыт в MMA, то мало о чувствах в этот момент.
В 2017-м на турнире Fight Nights мы подрались с Никитой Бурчаком – сейчас моим наилучшим другом. За 1-ый раунд мы в деревенском стиле вымахались так, что 2-ой казался мистическим. Любой оформил по нокдауну, а в концовке мне прилетел потрясающий тейкдаун, опосля которого я секунд 30-40 выживал понизу.
И это – крайнее, что я помню осознанно. Далее был перерыв: слов Ганненко и бойца UFC Никиты Крылова я не слышал. Помню, что понятия не имел, как продолжать драться. Желал сняться, но не произнес о этом секундантам. Механично встал, хотя ноги не держали.
Как я узнал уже позднее, оказывается, арбитр задал вопрос у меня перед началом второго раунда, готов ли я продолжать. Я уверенно кивнул. И этого момента я тоже не помню. Поединок завершился через 10 секунд опосля этого кивка – Бурчак одолел нокаутом.
Во время боя у спортсменов выбрасывается запредельное количество адреналина, который перекрывает совершенно все: от боли (переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани) до сознания. За 5 минут поединка мне никогда не было больно. Зато на последующий денек…
Итак вот, из-за этого спортсмен нередко не дает для себя отчет в происходящем. Потому все лезут продолжать, тащить далее, хотя нередко уже просто недозволено.
«Необходимо глядеть на состояние человека, знать его ментальность. Как он смотрится в адекватном режиме и как в режиме чрезвычайной угрозы, другими словами в бою.
Если вы видите, что бойцу наносят большенный урон, и вы как тренер не видите, как он может переломить ход поединка, а последующий раунд будет еще одним избиением, то секунданты вправе сохранить бойца и приостановить. Когда есть минутка перерыва, необходимо разговаривать со спортсменом. Как он себя ощущает, сказать, что у него есть минутка в последующем раунде либо я выброшу полотенце.
Но быть может так, что шансы бойца вынуть есть еще. Допустим, он панчер и способен решать все одним махом. Либо он морально подломил конкурента тем, что выстоял. Либо если бойцы утомились приблизительно идиентично.
Допустим, бой Сафонов – Бурчак. Ты весьма очень утомился, да и оппонент вымотался. Тут был вопросец не в уроне, а кто больше «сдох», здесь можно было выпускать. Я лицезрел, что Никита тоже еле стоял на ногах, а в первом раунде у тебя были шансы и ты попадал. Потому можно выходить даже невзирая на тяжелое положение. Случается так, что адреналин опять бабахнет, и начинаешь нормально драться», – гласит Ганненко.
К огорчению, неизменные дискуссии о том, что бойцы – вояки и прут до конца, лишь ухудшают положение. Мы восхищаемся их волей, но с определенной периодичностью содрогаемся от смертей в ринге. В летнюю пору 2019-го Максим Дадашев на автомате шел на Субриэля Матиаса, хотя скопленный тоннаж пропущенных ударов был уже солидный. Тренер русского боксера Бадди Макгирт приостановил бой тогда, когда Дадашев уже не реагировал на слова и вопросцы – и было поздно. В подтрибунке Максим растерял сознание, а через некоторое количество дней погиб в поликлинике.
Нужно учесть и био индивидуальности всякого спортсмена. У Дадашева была крепкая челюсть, из-за что он не падал в нокаут, но любой удар – это микроповреждения для мозга (центральный отдел нервной системы животных и человека). К 11-му раунду их у Максима было очень много, из-за что возник отек (избыточное накопление жидкости в органах), повлекший погибель.
И лишь секундант и тренер способны поймать момент, когда бойца нужно снимать.
«На мой взор, секундант в углу на 50% нужен для того, чтоб давать подсказку, смотреть за временем, заносить тактические корректировки, да и на 50% для принятия решений в критичной ситуации. Если твоего бойца избивают, сидя на нем сверху, а арбитр тупит, то нужно брать финал в свои руки и прекращать. В MMA такие остановки не так всераспространены, а в боксе их много. Там довольно неравных пар, где 1-го просто избивают, а юноша весьма терпеливый – воспринимает по 300-400 ударов в голову, но стоит», – ведает Алексей.
Естественно, почаще всего на тренера обрушивается критика, если он останавливает бой и выбрасывает белоснежное полотенце. Поэтому что сдаваться – не по-пацански. Если кого-либо в снятии с поединков смущает лишь этот фактор, я обращусь прямым текстом: шлите к черту. Снимайтесь сами, снимайте остальных и сохраняйте жизнь. Пускай бокс и MMA – спорт эгоистов, но по-пацански – это не умереть в клеточке из-за безрассудства, а сохранить рассудок ради тех, кто у тебя есть.
Ганненко согласен:
«Поехал как-то на Кубок Рф с Энвером Салахдиновым. Он дрался с Жорой Сакаевым. Там таковой был размен, что я уже держал полотенце наготове. Сакаев лупит, Энвер падает лицом вниз, тот уже бежит добивать, и я выкидываю полотенце прямо в него – в итоге добивания не случилось, бой завершился.
Салахдинов был в нокауте, но позже весь вечер он мне полоскал мозги, для чего я выбросил полотенце. Тогда я задумался, что, быть может, и напрасно сделал. Но через некое время, глядя его бои, сообразил: он нередко падает опосля попаданий, а далее его добивают. И сиим решением я ему голову-то сохранил».
Самое эпичное снятие с боя – перерыв перед крайним раундом во время боя Али – Фрейзер. Тогда Мохаммед затащил
Как уже гласил Ганненко, при оценке последующих шансов необходимо учесть и состояние конкурента. 1 октября 1975 года Али и Фрейзер рубились уже 3-ий раз за карьеру.
Опосля 14-го раунда Мохаммед сел в углу и произнес секундантам снять с него перчатки: «Я весьма утомился. Снимите с меня их. Кажется, я умираю». Доктор Али считал, что на заключительную трехминутку Величайший уже выйти не сумеет.
Пока тренеры Мохаммеда обдумывали последующие деяния, в углу Фрейзера разыгрывалась драма. Джо рвался продолжать, хотя уже фактически не лицезрел. Его тренер – Эдди Фатч – показал боксеру три пальца, но Фрейзер дал ответ, что лицезреет один. Тогда секундант снял его с боя – и Али одолел техническим нокаутом из-за отказа конкурента.
Фрейзер сопротивлялся и протестовал, а Али позднее произнес, что проиграл бы, если б Фатч выпустил Джо на 15-й раунд. Тогда и итог величавой трилогии был бы иным – с победителем Фрейзером, а не Али.
На самом деле, Фатчу необходимо было просто дозволить собственному бойцу встать – и он бы уже выиграл. Но Эдди не мог знать происходящего в углу Али, потому принял решение сохранить здоровье Джо. И это – верно.
И вот что задумывается Алексей Ганненко:
«Нередко секунданты молвят: иди убей, со щитом либо на щите, пошли на войну и так дальше. Бойцы тоже так задумываются. Я считаю это ребячеством. Если боец произнесет мне, что желает умереть в клеточке, я отвечу, чтоб лишь не в мою смену».
Боец просил приостановить поединок в UFC, но тренер заставлял продолжать. Сейчас проведут расследование
Погибель Дадашева вскрыла делему: бойцы умалчивают о суровых травмах и подделывают справки
Фото: Gettyimages.ru/Rey Del Rio, Chris Unger/Zuffa LLC; REUTERS/Rafael Marchante; ASSOCIATED PRESS/East News; themaclife.com
Источник:
