Алессандро Дзанарди интервью ретро CART Лотус Формула-1 Джордан Индикар почитать Михаэль Шумахер Авто
Вдохновляющая история друга Шумахера.
Алессандро (либо Алекс – на британский манер) Дзанарди – может, не таковой уж и величавый гонщик, но величавый человек. Хотя и в автоспорте он показал себя, но не воплотил стопроцентно: например, в «Ф-3000» (крайняя ступень перед «Ф-1») стал вторым, обыграв грядущего чемпиона мира Дэймона Хилла и мегаталанта Хайнца-Харальда Френтцена. Правда, с Гран-при ему не совершенно везло: дебют в конце сезона-1991 в «Джордане» на три шага, потом еще три гонки в полумертвой «Минарди», а позже – переход в деградировавший «Лотус» (с перерывом на работу тестером в «Бенеттоне» в 1992-м с Михаэлем Шумахером), 1 зачетный балл за всю карьеру и 1-ый уход из «Ф-1».
Он переехал в США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) – и всех порвал: 15 побед в 51 гонке, еще 12 подиумов и два чемпионских титула в CART (величавом прототипе современного «Индикара»). Опосля американской части карьеры Алекса попробовали возвратить топы «Ф-1», но не вышло.
И все таки за пределами автогонок Дзанарди больше известен не как прошлый пилот Гран-при либо фаворит CART, как человек, который пережил страшнейшую трагедию на «Лаузицринге» и возвратился в спорт.
Дзанарди растерял ноги, но конкретно опосля данной катастрофы написал величавую историю, полную возвращений, восхождений и свершений.
Уже через два года опосля крэша возвратился на роковой трек в болиде CART и проехал символические 13 кругов – как выяснилось, быстрейший из их гарантировал бы ему 5-ое пространство в квалификации!
Потом Дзанарди тестировал болид «Формулы-1», а с 2005-го по 2009-й выступал в туринговой серии WTCC за «БМВ», где выиграл четыре заезда и еще 5 раз поднялся на подий. Ну и вообщем, за крайние 17 лет он часто ворачивался в кокпит гоночных машин – и повсевременно демонстрировал впечатляющие результаты.
Дзанарди возвратился в автогонки опосля долгого перерыва. Ему 51 год, но он финишировал пятым
Но самое потрясающее в его жизни – переключение из гонок на велоспорт. В 2009-м Алекс взялся за тренировки на ручных байках – и за три года добрался до 2-ух золотых медалей Паралимпиады в Лондоне (и очередной серебряной). Через четыре года в Рио он повторил итог с ровно этим же набором наград – из пилота «Ф-1» перевоплотился в четырехкратного паралимпийского чемпиона! Также у него в копилке 13 титулов чемпиона мира по ручному велоспорту, 5 серебряных медалей и одна бронзовая.
«У меня аллергия на слово «нереально». Величавая история Алекса Дзанарди
На данный момент величавый итальянец – в искусственной коме: на деньках он столкнулся с грузовиком на тренировочном заезде недалеко от Сиены из-за своей ошибки. Он получил травмы головы – раздробил лобную кость. Его состояние оценивается как размеренно тяжелое, и докторы не исключают грустного финала.
Но Алекс уже справлялся и с наиболее томными ситуациями: трагедии преследовали его всю жизнь, и от неких он уходил лишь чудом. О этом Дзанарди сказал в недавнешнем подкасте Beyond The Grid – вспомянул карьеру в «Формуле-1», дружбу и советы от Шумахера, предпосылки неудач в Гран-при даже опосля возврата с чемпионскими титулами и все, что лишь помнил о роковой трагедии.
Вы узнаете, почему Дзанарди ни о чем никогда не жалел – даже опосля утраты ног – и каждую беду оценивал как важный урок в жизни.
На тестах ездил резвее Шумахера, а Михаэль по радио предлагал версии стратегии (и порекомендовал перейти в «Лотус»)
«Флавио Бритаторе управлял командой, но технический персонал – Росс Браун и компания – существовали будто бы в другом мире и никак с Флавио не были соединены. Я вообщем их не лицезрел длительное время. Получил от «Бенеттона» договор, комбинезон, командную рубаху и поло – и все. Оказался тест-пилотом лишь на бумаге.
А позже настал конец сезона. Они разработали новейшую машинку – B194 с активной подвеской (быстрее всего, речь все-же о B193 для 1993-го – Sports.ru) – и подготовили ее для первых тестов на «Сильверстоуне». Михаэль захворал, и в один момент им потребовался пилот. Тогда они и вспомянули, что вообще-то у их есть тестер на договоре!
Это был мой 1-ый опыт с машинкой с активной подвеской. От меня даже не ожидали огромного размера работы: программка работала сказочно отлично, результаты здесь же оказались намного лучше ожидаемых. Я проехал неописуемое количество кругов и побил время поула крайнего Гран-при. У болида прорезался неописуемый потенциал, но команда решила, что хороша не только лишь техника, да и тот, кто за рулем. И в один миг неведомый тест-пилот, которого вообщем никто не знал, оказался в центре всеобщего обожания! Перевоплотился в часть компании! Мне гласили: «О, ты должен переехать в Великобританию, чаще бывать на базе, познакомиться с инженерами».
Потом меня пригласили на испытания на «Поле-Рикаре» – уже официальные, где присутствовали все команды. Тогда на заезды в первый раз пригласили перешедшего из «Уильямса» Рикардо Патрезе. Он пилотировал одну машинку, Михаэль – другую, а я просто находился на всякий вариант.
Рикардо оказался на 2 секунды медлительнее Шумахера, и опосля обеда ему установили новейшие шины, чтоб подбодрить. Он проехал – и опять оказался на 1,5 секунды медлительнее. Потом его спросили – желает ли он поехать опять со свежайшими покрышками и выдавить все либо испытать симуляцию гонки. И он так разозлился! Произнес: «Понимаете, что? Я перебежал из «Уильямса» как вице-чемпион мира! Я тут, чтоб учить, а не чтоб обучаться! Если для вас необходимо создать симуляцию гонки – у вас есть тест-пилот!» Так я и оказался в машине вновь.
Мне залили столько же горючего, что и у Патрезе, и оставили его шины – он проехал на их всего 5 кругов. Предложили маленький отрезок, чтоб просто ознакомиться с машинкой перед симуляцией. Я выехал – и проехал на 1,5 секунды резвее наилучшего времени Шумахера! И окончил денек быстрейшим посреди всех! Я был счастлив. Как я был горд.
А позже я поехал гоночную симуляцию. Мы с Михаэлем дружили, и, помню, на круге выезда из боксов Шумахер пришел на пит-уолл и передал мне стратегию на гонку. Он делился со мной инструкциями по радио! Да, вот такие у нас были дела. Все в команде радовались и гордились нашими плодами. Флавио предложил мне еще год в качестве тест-пилота – подождать и поглядеть, как сработает сотрудничество с Патрезе. Просил меня набраться терпения и остаться с ними. Обещал устроить меня в «Формулу-3000» для поддержания формы и неплохого валютного договора.
Но не только лишь в «Бенеттоне» лицезрели, что я сделал. Остальные команды тоже. На последующий денек я начал двигаться в ресторан – и ко мне подсел человек из «Лотуса». Осыпал меня и мою работу комплиментами и пригласил на вечерний разговор в командный моторхоум. Тогда мне и предложили договор на последующий [1993-й] год на подмену Мике Хаккинену, который переходил в «Макларен».
Почему я ушел в «Лотус» и не остался в «Бенеттоне»? Хех, почему! Если б мы все знали ответы на любой таковой вопросец в жизни – все могли быть докторами! Возможно, мне стоило остаться. Лишь бог понимает, как моя жизнь оборотилась бы тогда – и не непременно в наилучшую сторону.
Я задумывался, что наилучшая возможность окажется в «Лотусе», поэтому что я смогу пилотировать. Если помните, в 92-м у команды был умопомрачительный сезон – с надежной машинкой они часто сражались за подиумы. Помню, я даже говорил на данную тему с Михаэлем – и он тоже произнес: «Алекс, думаю, для тебя стоит подписать договор – лучше, чем еще год в тест-пилотах».
На том шаге карьеры мне не хватало кого-либо, кто предостерег бы от принципиальных ошибок. Я не понимаю, можно ли сказать, что я промахнулся с переходом в «Лотус» заместо продолжения работы в «Бенеттоне». Но, если быть до конца добросовестным, мне стоило лучше употреблять шанс в «Лотусе». В первой же гонке за их я двигался пятым и боролся с Хиллом из «Уильямса»! И я стремился обязательно выиграть гонку за «Лотус», хоть это и было нереально. И это очень влияло на меня ментально.
Например, в Имоле я прорвался через пелотон, выкарабкался на 4-е пространство, а позже Лехто устроил мне брейктест (не думаю, что сознательно), и я улетел в стенку. Это вышло поэтому, что я желал опередить его как можно быстрее – ведь я двигался на 1,5 секунды с круга резвее Мартина Брандла на 3-ем месте. И я лицезрел лишь подий в качестве применимого результата – заместо того, чтоб финишировать «лишь» четвертым. «Лишь»! (Наилучший итог Дзанарди в «Ф-1» – шестое пространство, были еще два седьмых – Sports.ru). Но для «Лотуса» это была бы фантастика! Ну и для меня тоже.
Просто в «Лотусе» мой потенциал не постоянно был виден. Лишь на Гран-при Италии мы могли чего-то достигнуть, но команда не подготовила вторую коробку – пригодную для новейшего мотора «Хонды», который был легче, меньше и сильнее. Я не получил его в итоге – силовая установка ушла Джонни Херберту. Он приехал пятым в квалификации, но по телеметрии инженеры узрели, что я выиграл у него 0,6 секунды лишь в 2-ух поворотах «Лесмо». Я не буду вдаваться в технические подробности, но все узрели: если б я получил такую же машинку, то мог бы биться за поул. Хоть и на теоретическом уровне».
Различные роковые трагедии преследовали Дзанарди еще в «Формуле-1» – прямо до истинной мистики!
Крэш на «Лаузицринге» не был самым суровым и небезопасным в карьере Алекса: на Гран-при Бельгии-1993 ему досталось не меньше. Но через 10 месяцев итальянец все равно возвратился на трек.
View this post on Instagram
An inspiration to us all ? . Alessandro Zanardi reflected on his career, both on and off the F1 track, in the latest Beyond the Grid podcast episode, available to stream now on your favourite audio platform ? . #F1 #Formula1 #Motorsport
«Я практически ничего не помню о данной трагедии. Разве что непрофессионализм бельгийских докторов, которые вынесли заключение о моей возможности пилотировать и далее. Я имею в виду… Да я стоять не мог! Я оказался не то чтоб в болевом шоке, а в состоянии кошмарной дезориентации. Супруге пришлось везти меня домой – я не осилил бы перелет. Я не мог стоять – лишь лежать в горизонтальном положении с закрытыми очами, поэтому что у меня образовалась гематома на мозге (Мозг — центральный отдел нервной системы человека и животных, расположенный в головном отделе тела) из-за мгновенного сброса скорости. Все капилляры в моих очах взорвались, так что глаза стали ярко-красными – как у Дракулы! И я смотрелся так весь последующий месяц.
В 1994-м я задумывался, что наконец готов. Делал полностью все обязательства, у меня накопилось довольно опыта. Но все равно остался в «Лотусе» лишь как тест-пилот, поэтому что у меня не было остальных предложений. Я подошел к делу с новеньким, наиболее прогрессивным отношением, и связи с командой стали лучше. Я мог гласить с техническим директором деньками и ночами о том, что и как можно усовершенствовать в болиде, и практически я задал новое направление в развитии подвески. Конкретно директор произнес, что я вывел «Лотус» на новейший технический уровень. В итоге они посчитали мои познания очень ценными, чтоб спускать их впустую.
В итоге когда мы приехали на испытания в «Сильверстоуне» перед Гран-при Испании, я был должен проехать лишь один денек из 3-х. Но опосля моего отрезка команда решила дать мне все оставшиеся два денька. Я отъездил практически 300 кругов, а потом дал болид Педро Лами. И на первом же круге у него сломалось заднее антикрыло, и он улетел в стенку! Педро сломал обе руки и кисти и выбыл до конца года, и я поменял его на всех следующих Гран-при.
Помню, на крайней гонке сезона в Аделаиде у меня был весьма неплохой заезд, и он завершился весьма тупо: закоротило кабель контакта зажигания. А ведь в один из моментов я двигался седьмым, и, как мне кажется, мог бы претендовать на очки. Через 10 минут опосля возврата из боксов мой гоночный инженер подозвал меня к машине и показал мне крепление заднего антикрыла – оно оказалось фактически стопроцентно разрушенным! Он произнес: «Если б ты проехал еще круг – уик-энд мог бы окончиться катастрофой». Так что сейчас я рад тому слету».
Опосля CART опять провалился в «Формуле-1» из-за собственных ошибок – зато набрался внутренней силы для последующих фурроров
Два чемпионских титула в США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) сделали Дзанарди весьма известным гонщиком – он получил огромное количество предложений и мог выбирать хоть какой вариант. Все завершилось новеньким сотрудничеством с Шумахером – сейчас с Ральфом в «Уильямсе», когда германец разнес напарника по очкам 35-0, привез три подия и никогда не опускался ниже 5-ого места, когда Алекс не поднялся выше седьмого. Это был провал – и опосля него гоночная судьба итальянца уже не оправилась. Дзанарди никого не обвиняет в произошедшем – не считая себя.
«Если честно, если б я остался в «Индикаре» и не возвратился в «Ф-1» – мне было бы лишь лучше. Я 10 лет пробовал перевоплотить страсть к гонкам в профессию, и лишь в США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) у меня начало получаться, и ко мне возвратился вкус к издавна забытым вещам – которыми я повсевременно жертвовал. Когда я подписал 1-ый договор с «Гэнасси» [команда «Индикара»], мне тогда еще приходилось кропотливо подсчитывать расходы и доходы, выбирать билеты подешевле и прилетать на денек ранее либо позднее, чтоб сберечь 50 баксов. У меня не было ничего, не считая старенького «БМВ» с пробегом в 300 тыщ км.
В 98-м у меня были способности возвратиться в «Ф-1» не только лишь в составе «Уильямса», но к тому же «БАР», «Джордане» и даже Ален Прост звонил мне домой в Индианаполис, чтоб выяснить, не захочу ли я за него погоняться. А еще меня звали на ужин в Маранелло, но сначала честно предупредили, что все их мечты и надежды соединены с Михаэлем Шумахером – но моя роль в качестве ассистента смотрелась обсуждаемой.
Фуррор в «Индикаре» обосновал мне, что я могу побеждать, и я пребывал в абсолютной убежденности, что смогу выигрывать и в «Формуле-1». С данной точки зрения я и разглядывал предложения. Мне стоило бы лучше спросить себя – «как конкретно я начал побеждать в США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) и готов ли я начать с нуля в «Ф-1». Это и была наибольшая ошибка: я не учел большущее количество усилий, которые необходимо было приложить, чтоб раскрутить колесо развития.
Недозволено вынудить себя посвящать еще более сил для заслуги какого-нибудь фуррора. Крутить баранку – самое обычное во всем процессе выстраивания команды в «Формуле-1». Может, мне и стоило бы поехать в Великобританию, снять квартиру рядом с базой либо вообщем установить палатку недалеко от завода. Тогда я этого не сообразил. «Уильямс» желал, чтоб я поднял их на новейший уровень, и отдал мне неопытных механиков. Патрик Хэд (сооснователь команды – Sports.ru) считал, что в случае чего же можно скопировать опции у остальных либо что я смогу разъяснить, что мне необходимо. Но я не направлял внимания на ситуацию, а когда побеседовал с ним – на четвертой гонке сезона – то узрел, что уверенность во мне пропала стопроцентно. И я никого не виню. Все просто: я – основная причина собственного поражения.
Опосля сезона-1999 я чувствовал абсолютную внутреннюю пустоту, мне хотелось просто убежать. Я разглядывал окончание гоночной карьеры.
Я уверен: беды постоянно ведут тебя по кругу и принуждают ворачиваться на старенькые позиции и даже выше. Конкретно плохой опыт в «Уильямсе» посодействовал мне обрести внутреннюю силу, чтоб позже выиграть Параолимпиады в Лондоне и Рио».
Мемуары о той трагедии 2001-го: истинное расчудесное спасение, ужасная боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение) и шуточки над произошедшим
«Мое сердечко останавливалось семь 7 раз. Докторы подсчитали, что я прожил 15 минут наименее, чем с одним литром крови (внутренней средой организма человека и животных), что нереально с научной точки зрения. Ученые до нынешнего денька изучают мой вариант и задумываются, что просто что-то упустили, поэтому что этот юноша должен быть мертв – а он не мертв! Мне подфартило получить помощь наилучших докторов мира, они выручили мне жизнь – подготовили меня к перевозке в вертолете. Также решили везти меня не в ближайшую поликлинику, а в Берлин – поэтому что соображали: по другому меня растеряют.
Пока меня везли, я мог лишь рыдать и задумывался только о одном: что все-таки произнесут по телефону. Ну, вы понимаете, как обычно бывает: друзьям звонят по телефону и молвят, что случилось – и я бы это услышал. С страхом ожидал, что все-таки произнесут, и мог лишь рыдать. И когда мы прилетели в Берлин, а доктор произнес по телефону, что Алекс доставлен, он в реанимации, состояние тяжелое, но относительно размеренное, он живой и его готовят к операции – я зарыдал еще посильнее, поэтому что сообразил: волшебство все-же случилось.
Я не был в сознании сходу опосля трагедии, но на записях с трековых камер – их никогда не публиковали – видно, как я пробую поднять визор и отстегнуть ремни сохранности. Обыденные вещи, которые пилот делает сходу опосля хоть какого инцидента. Может, тогда я к тому же был в сознании, но из-за большенный утраты крови (внутренней средой организма человека и животных) отключился.
Трагедия в Спа в 93-м в смысле мгновенного сброса скорости была в тыщу раз серьезнее. А понимаете, что забавно? В меня врезался и разнес Алессандро Тальяни – такое же имя, а «Тальяни» на итальянском означает «разрезающий» (Смеется). Иронически, что он в итоге и разрезал меня на две части. Может быть, я даже сообразил, что растерял ноги, сходу опосля инцидента. Пока оставался в сознании».
Титулы в «Индикаре» либо золото Параолимпиад? Ни то, ни другое – жизнь перебивает все
«Оцениваю их идиентично. К огорчению, и то, и то уже в прошедшем. Когда я открыл глаза в Берлине через восемь дней опосля трагедии и услышал разъяснение, что случилось – то пережил самую огромную удовлетворенность и удовольствие в жизни. Боль (физическое или эмоциональное страдание, мучительное или неприятное ощущение) была неописуемой, я не могу ее обрисовать. Но меня не тревожила закрытая навечно судьба. Я был живой! Черт, да кому какое дело до моих ног? Я живой! Самое естественное в таковой ситуации – концентрироваться на том, что есть, а не сожалеть о утратах. Я был живой и весьма счастлив.
Когда я пересек финальную черту в Лондоне впереди всех, то опять изумил себя мощным чувством печалься. Три года, которые я издержал на преследование новейшего горизонта и Олимпиады, были умопомрачительными. Сказочное приключение. Наверняка, одна из величайших глав в моей жизни. И крайними метрами перед финальной чертой я завершал этот проект. В тот момент эта идея громом и стукнула меня. Поэтому-то я и расстроился. Да плевал я тогда на золотую медаль – разрешите мне пройти этот путь опять с самого начала! Я желал все перемотать.
Не могу сказать, что победа в Лондоне – лучше, чем победа в гонке либо обгон в «Штопоре» на «Лагуна-Секе». Это все – части одной и той же умопомрачительной жизни. Все они классные, но не по отдельности. Любая из их самая по для себя выдающаяся, но во огромном количестве всего, что я пережил – просто нереальны. Любая – истинное сокровище, сделавшее мою жизнь неповторимой. Включая трагедию и все другие вещи, которые я потом делал. Спасибо происшедшему за это».
«Из ноги торчал штырь, а я выиграл 9-часовой заезд». Несокрушимый фаворит «Ле-Мана» и «Дакара»
Наилучшее интервью о «Формуле-1» 80-90-х: гонки с ожогами на пятой точке, приключения с правоохранительными органами и подставы в борьбе за титул
Лауду от погибели в пылающем болиде выручили коллеги по «Ф-1». Их не достаточно кто понимает: один обгорел, иной обиделся на Ники за неблагодарность
Источник: подкаст Beyond The Grid
Фото: Gettyimages.ru/Bryn Lennon, Pascal Rondeau, David Taylor /; Global Look Press/imago sportfotodienst
Источник:
