Юрий Каминский Александр Логинов сборная России СБР Кубок мира по биатлону Биатлон
Главное назначение межсезонья в биатлоне (разумеется, до июльских выборов президента) – старший тренер мужской сборной: в конце мая СБР и Минспорт остановились на титулованном Юрии Каминском.
58-летний специалист известен прежде всего по успехам в лыжах: в 2010-х с ним собирали медали ЧМ и Олимпийских игр Никита Крюков, Александр Панжинский, Алексей Петухов etc. Пару лет назад спринтерскую группу, которой руководил Каминский, ликвидировали – он нашел работу в Казахстане, а прошедшей весной согласился на предложение из СБР.
Мы связались с новым шефом Александра Логинова и команды, чтобы узнать о его взглядах и подходах.
– В каком формате вы проработали первую неделю?
– Не менее 10 часов в день на телефоне, перезаряжаю два раза. В основном на связи с тренерами, с аналитическим управлением Минспорта – мне постоянно подбрасывают данные. Еще звонили некоторые ветераны (извините, фамилии не назову) – я не против, сейчас мне важно почерпнуть любую информацию.
Естественно, ситуация с коронавирусом сильно мешает: пока что вся работа идет в удаленном формате, со спортсменами знакомился только по видеосвязи. Мы пытались организовать сбор как можно раньше – с 7 июня, но не получилось.
– Где хотелось сбор?
– Везде, где бы нас приняли. Есть базы, которые уже открылись, но там все очень жестко с условиями со стороны Роспотребнадзора.
Даже если карантина нет или почти нет (день-два), то весь персонал должен работать вахтовым методом; гостиница должна выселить всех других постояльцев – оставить только нас. Плюс куча пунктов по дезинфекции, а в случае нарушения – огромный штраф. Управляющие гостиниц нам говорят, что это просто невыполнимо, никто не берет на себя такую ответственность.
Да, некоторые базы доступны – в той же Башкирии; но там работают маленькие группы – нам это не подходит. Поэтому мы пока выбираем путь с интерактивным управлением.
– Есть хотя бы примерный горизонт, когда реально собраться?
– До 15 июня точно нельзя. Я готовлю три плана, исходя из возможных сценариев: 1) сильные ограничения практически до зимы; 2) умеренные ограничения до августа-сентября; 3) скорое смягчение/снятие – если с июля мы начнем нормальную работу. Кроме того нам надо еще и пристрелять оружие за границей.
***
– Вы участвовали в выборе состава или все решили до вас?
– Мне было сложно принимать решения по составу, потому что я совершенно новый человек. На тот момент у меня было недостаточно информации, поэтому это было совместное решение с тренерским штабом. Как понимаю, состав был на 90% сформирован еще Валерием Польховским (вице-президент СБР – Sports.ru) – на основе спортивных результатов, тут мало с чем поспоришь.
Единственное, я не любитель 100-процентно опираться на рейтинг. Да, это цифры, отражающие общий уровень; но я еще смотрю на способность показать результат в отдельно взятой гонке. Есть те, кто могут в конкретный момент совершить чудо, но при этом находятся не в топе рейтинга.
– В прошлом году основа и резерв ездили по сборам вместе – многие спортсмены и тренеры говорят, что это неудобно.
– Я еще в спортшколе, в регионе убедился, что много спортсменов в группе снижает качество работы.
Резерв, как правило, хочет быть рядом с основой. Но основа нервничает, когда ей уделяют меньше внимания. Я проходил эту ситуацию в спринтерской группе после Олимпиады-2010: по комплексной программе в сезоне-2010/11 у нас функционировал двойной состав, включая мужчин и женщин – 21 спортсмен в команде. И на следующий год мы ушли от этого – сократили состав наполовину.
Но сейчас ситуация особая: мне нужно познакомиться со всеми составами. Первый сбор мы хотим провести вместе с Б-командой; а как будет дальше – сказать сложно. Сейчас, выбирая места сборов, мы учитываем, что туда может приехать большая команда.
И еще общаемся с Михаилом Шашиловым (новый старший тренер женской сборной – Sports.ru): у нас есть понимание, что на каких-то сборах нам надо быть рядом, особенно ближе к зиме.
– В каком состоянии спортсмены, у которых до сих пор очень разные условия для тренировок?
– Кто-то сделал в мае 103 часа работы, кто-то 52. Даже не знаю, что лучше. В моей практике сформировалось такое мнение об индивидуальной работе: пусть лучше недоделывают, чем перебирают. Недоделанное легко поправить, а если перебрал – намного тяжелее.
– Есть те, кто попросили подготовку вне команды или в команде, но по отдельному плану?
– Каждый спортсмен считает, что он исключителен – просто кто-то об этом молчит, а кто-то высказывается.
Вряд ли мы будем забирать Карима Халили у Егора Сорина. Егор – мой воспитанник, мы придерживаемся примерно одних взглядов в работе. Меня больше беспокоит, как будем работать со стрельбой, но обсудим эту тему с личным тренером Карима. Думаю, найдем взаимовыгодное решение – цель-то одна.
Пора узнать лучше Карима Халили – героя эстафеты: имя из пяти слов, афганские корни, еще ребенком фоткался с Фуркадом
В ближайшее время встречаюсь с Касперовичем, обсудим подготовку Логинова. С Сашей разговаривал – он принципиально не отказывается работать в группе, он командный человек, как мне показалось. Где-то будет тренироваться с нами, где-то индивидуально. Вообще, он высказывает абсолютно здравые мысли – этого спортсмена однозначно надо поддержать в индивидуальном плане, его и до меня поддерживали.
– Если Логинов попросится на сборы с болгарами – разрешите?
– Тренировать спортсмена, когда он не хочет выполнять какую-то работу в определенных условиях, бессмысленно. Нам надо реализовывать способности максимально, а если ты делаешь что-то чуть-чуть не так – зимой тебе может не хватить секунды или миллиметра в стрельбе.
Высокая мотивация, хорошее психологическое состояние – зачастую решающий фактор. Бессмысленно тянуть спортсмена в те условия, которые он не хочет – скорее всего, это обречено на неудачу.
***
– В чем ваша мотивация – в такой сложной ситуации погрузиться в биатлон?
– Я с большим удовольствием смотрел (и смотрю) биатлонные этапы – причем никогда не задумывался, доведется там работать или нет. Еще два года назад Алексей Нуждов (первый вице-президент СБР – Sports.ru) звал меня в биатлон, когда в лыжах ликвидировали спринтерскую группу и я остался без работы.
Тогда с биатлоном не сложилось, но я все равно держал в уме это предложение. Когда в другом спорте кто-то в тебя поверил и предложил такую работу, это вызов.
– После Николая Лопухова вы – самый статусный лыжный тренер в биатлоне. Причем у Лопухова получилось сразу – команда, где почти не было готовых звезд, побежала.
– Лопухов мог бы и сейчас принести пользу. По мне, он один из лучших (если не лучший) методист в России, один из лучших в мире. Человек постоянно учится, воспринимает и перенимает – в этом его сила; имея такой опыт, он быстро нашел точки роста, на которых можно было серьезно прибавить.
Некоторые моменты мне уже очевидны – прежде всего по технике. Но сложно сразу вносить изменения, не присмотревшись к спортсмену.
Допустим, ставишь ему правильную структуру движений, хотя у него уже сложилась внутримышечная, межмышечная взаимосвязь: спортсмен выглядит криво, но такая техника позволяет ему двигаться достаточно эффективно. Иностранцы это называют «свободной скоростью» – лыжник идет с ошибками, но быстро. Поэтому я за осторожный подход к спортсмену: можно что-то сломать, не добившись ожидаемого эффекта. Точно потеряешь время, а возможно, еще и результат.
– Если следовать простым стереотипам, то есть подход «тренируемся очень много и тяжело», как у Пихлера; и «тренируемся легче и аккуратнее», как у Хованцева. Что вам ближе?
– Я считаю, что в зависимости от этапов подготовки мы обязаны тренироваться много и тяжело, как у Пихлера. Но и можем на каких-то этапах тренироваться легче и аккуратнее, как у Хованцева. Например, на этапе аэробной подготовки у меня спортсмены делали 6-7-часовые тренировки – разными средствами: или походы с палками по горам, или тренировка на велосипеде с упражнениями на мышцы плечевого пояса и корпуса.
За годы в лыжном спорте я работал и со спортсменами, которые хорошо бегали супердлинные дистанции, и со спринтерами. По объему разница в тренировках была небольшая, потому что базовые объемы должны быть везде.
Понятно, что теперь стрельба оттянет на себя какие-то силы. Мы постараемся организовать контроль, который поможет нам найти необходимый баланс между стрельбой и лыжной подготовкой. Очень надеемся на помощь аналитического управления Минспорта.
– Планируете подключаться к стрелковой работе или оставите помощникам?
– В лыжах я говорил спортсменам: имитация – очень тяжелый вид тренировки, но это самое сильное развивающее средство, поэтому ты должен полюбить ее. И если полюбишь, то ответная реакция будет выше. То же самое можно сказать про меня и стрельбу: если отнестись с любовью и уважением, то придет и эффект. Я буду присутствовать, когда Максим Максимов будет давать задания по стрельбе. Он уже собирается давать мне трубу, чтобы я учился. Максим – энергичный человек, так что я обречен.
– Предыдущие тренеры – Белозеров и Норицын – уверены, что команде очень не хватает горных сборов. У вас они будут?
– Я сторонник горной подготовки, она однозначно должна быть. В каком объеме, зависит от конкретной ситуации. Если нужно больше внимания уделить аэробной составляющей – значит, и гор нужно больше. Плюс надо смотреть на преемственность многолетней подготовки спортсменов, чтобы правильно искать взаимосвязь различных методов.
Да, все говорят, что в прошлые сезоны гор было мало. Я для себя сформировал цифру еще по научным работам 80-х – тогда в СССР создали горную группу под руководством Владлена Маджуги, которая работала на разных высотах с различной длительностью. Они сделали такой вывод: 90 дней в горах за год позволяют поддерживать хорошие аэробные качества.
Понятно, что жизнь течет, меняются методы, взгляды, технологии. Существуют аппараты, затрудняющие дыхание – с ними можно, пусть и отдаленно, но сымитировать эффект гор. Если применять их заранее, это сократит эффект акклиматизации – значит, и время нахождения там тоже сократится.
На своем опыте я тоже пришел к цифре 80-90 дней в горах с учетом стартов; в предсезонке опираюсь на два сбора по 18-20 дней.
– Многие жалуются на Сочи – из-за специфичных условий тренироваться там тяжело, особенно летом.
– У меня тоже «Лаура» вызывает много сомнений. Возьмем болгарский Бельмекен – казалось бы, чужие горы, но мы там бываем чаще, чем в любых других иностранных. По Бельмекену я мог дать своим спортсменам весь расклад: когда ждать подъем, когда спад.
На «Лауре» провел, кажется, шесть сборов – и понимания нет: постоянно разная акклиматизация, все настолько нестабильно. На Олимпиаде в Сочи мы с Крюковым попали в яму в личном спринте. Не очень глубокая яма, но произошло некоторое изменение нервно-мышечных характеристик, что повлияло на результат.
До этого у Никиты был спад на 11-й день пребывания, поэтому мы спланировали гонку на 13-й. Но все почему-то сдвинулось именно на 13-й. Я его спрашивал: почему не вышел вперед на последнем подъеме? А Никита ответил, что не смог ускориться. Потом он попал в коробочку на финише, его притормозили – и все, поезд ушел. Эти нюансы – тоже от самочувствия.
У меня очень осторожное отношение к «Лауре», там были проблемы со спортсменами на сборах: кого-то рвет всю ночь – все признаки отравления, хотя со столовой все ок, другие в команде чувствуют себя хорошо. Тяжелые горы.
Я добавлю, чтобы меня правильно поняли: по условиям размещения, восстановительному центру, трассам Сочи – одно из лучших горных мест в мире. Наверное, только Сьерра-Невада в Испании лучше. Но похоже, что в Сочи очень переменчивый климат, который негативно влияет на состояние спортсменов.
– Еще считается, что нашим биатлонистам не хватает силовой подготовки – это уже видно по вашим данным?
– Да, сейчас у нас в приоритете довольно большие объемы аэробной и силовой работы. По силовой работе опыт у меня хороший, спринтерам она необходима в большей степени. Тут два основных принципа: 1) не перебрать, 2) обеспечить трансформацию вновь наработанной силы в соревновательные движения.
На самом деле в силовой работе все довольно хорошо прописано теоретиками, в том числе и советскими: величина усилия, время отдыха, темп движений – каков предполагаемый эффект. Другое дело, что такой массированный приход силовой подготовки в биатлон случился позже, чем в лыжи – на несколько лет позже.
Помню, в 2009-м мы оказались на сборе вместе с Бьорндаленом и Александром Усом – на тот момент они уже перестраивали силовую работу. Норвегия вообще делала это раньше других, потому что у них одни и те же научные идеологи и в лыжах, и в биатлоне. Норвежцы перестраивались раньше – может, поэтому в какой-то момент получили преимущество.
– Какая у вас стратегия на сезон: все ради ЧМ в феврале, в приоритете предолимпийская неделя в Пекине или вся зима на одном высоком уровне?
– Не готов говорить о стратегии. На все наши мысли и планы коронавирус может наложить резолюцию. Пока исходим из определенного базового объема силовой и аэробной работы, который просто необходим всем.
***
– Вспомните, как отреагировали на допинг-случай Алексея Полторанина в 2019-м, который формально был вашим спортсменом в Казахстане?
– Леша человек довольно закрытый. Я мало чего знаю о его допинге, и в основном из интернета. Он готовился отдельно от команды, а когда его уличили с переливанием на ЧМ – собрался и сразу уехал.
Вы удивитесь, но в большой допинг вляпалась не Россия: рейды полиции, пакеты с кровью и связь с биатлоном
Конечно, напрягает, когда кто-то из твоих спортсменов вне зоны твоего контроля. Мы разговаривали с Лешей до ЧМ, и я его предупреждал: ты лидер команды и претендент на медаль, поэтому тебя будут проверять много. Количество его тестов увеличилось и до ЧМ – видимо, они что-то почувствовали, разглядели по паспорту крови. Это мы анализировали уже потом. А так Леша приезжал на этапы и все; летом на каких-то сборах был с нами и ничего не использовал. Летом и смысла, наверное, нет.
– Наталья Матвеева и ЭПО в 2009-м?
– У нас работали две группы, и в тот момент я не имел отношения к Матвеевой. У нас даже сборы не совпадали, так что абсолютно ничего не могу сказать.
С 2010-го, когда пошла некоторая история по поводу ЭПО, мои спортсмены даже воду из рук чужого человека не брали – просто боялись. Они боялись даже тех, кому доверяли. Я лично перед Олимпиадой в Ванкувере убеждал Панжинского принимать витамины; потому что мы находились в горах, а без витаминов переносить высоту тяжело.
Давно приучил своих спортсменов к тому, чтоб если они берут препарат – надо проверить срок годности, узнать состав, не является ли это допингом. Даже если получили препарат от врача команды. Где-то это выглядит чрезмерно, но лучше проявить повышенную бдительность.
Вы помните, что отстранения лыжников несколько лет назад имели прежде всего политический характер. Я могу рассказать на примере Петухова и Крюкова. В 2017-м, когда спортсмены встречались с руководством МОК и FIS, к Никите и Леше подошел, по-моему, глава финского антидопингового агентства. Он по поручению WADA курировал нашу команду; сам подошел, его никто не тянул за язык. Его слова: я слежу за вами с вашего появления на международных стартах (2007-2008 годы) – за все это время по вашим паспортам у меня не было ни единого вопроса.
«В биатлоне целое поколение воспитано на допинге. Вернуться к нормальной методике – непросто». Большое интервью Анатолия Хованцева
Фото: РИА Новости/Владимир Трефилов, Алексей Филиппов, Евгений Биятов, Александр Вильф; wikimedia.org; VK/russianbiathlon
Источник:
